Петр Столыпин может вернуться в столицу Российской Империи
Губернатор Георгий Полтавченко считает возможной установку в Петербурге памятника великому российскому государственному деятелю.
Слова градоначальника были вызваны запросом депутата городского парламента Александра Тетердинко. Упомянув, что памятники Столыпину уже есть в нескольких российских городах, депутат спросил губернатора о возможности установить такой монумент в Петербурге, где в основном и разворачивалась деятельность реформатора.
Тетердинко напомнил, что еще три года назад, по результатам проведенного Комитетом по градостроительству (КГА) опроса, стало ясно, что общественность с одобрением относится к установке в северной столице памятника Петру Аркадьевичу.
Полтавченко ответил, что КГА предложит включить Столыпина в перечень связанных с городом выдающихся людей, не увековеченных в монументах. Это даст возможность установить памятник на средства бюджета. Впрочем, это займет, по словам губернатора, не менее двух-трех лет.
О значении Петра Столыпина для отечественной истории ИА FederalCity рассказывает писатель Павел Ганипровский:
- Судьба Столыпина как политика местами разительно напоминает судьбу Авраама Линкольна. И тот и другой категорически не вписывались в истеблишмент, и того и другого поливали грязью с противоположных сторон политического спектра, тот и другой жизнь положили на благо Отечества. Оба благополучно провели свои страны через кровь, ужас и разруху гражданского противостояния. И смерть приняли очень похоже – в театре, от пуль убийцы-одиночки. Но если Линкольн сделал то, что хотел, – освободил рабов и воссоединил расколотую страну, то Столыпин был лишь в начале пути.
Вероятно, если бы не пули убийцы в 1911 году, после почетной отставки Столыпин возглавил бы, скажем, специально для него воссозданное Восточно-Сибирское наместничество. Под его руководством Сибирь сделалась бы одной из главнейших областей Империи, а он отрабатывал бы там свои реформы. Рано или поздно его бы вернули в Петербург. Скорее всего, после 1913 года, когда стало очевидным, что над страной вновь сгущаются тучи. Возможно, он предотвратил бы вступление России в Первую мировую. Так уже было – в 1908-м именно он разубедил царя объявлять войну Австрии.
Россия бы спокойно наблюдала, как европейские державы рвут друг другу глотки, тем временем осуществляя реформы, поднимая промышленность, укрепляя армию и флот. Хотя смогла и вступить в войну – на последних ее этапах. Тогда восточноевропейский военно-политический блок сложился бы на четверть века раньше, и без тоталитарной идеологии. Да еще, по всей видимости, России достался бы контроль над черноморскими проливами. Да Финляндия и Польша осталась бы в ее составе. Революция бы при этом случилась в побежденной Германии, и была бы подавлена при помощи России. А темные личности вроде Ульянова, Джугашвили и прочих, которые, конечно, были бы замешаны в немецких событиях, успокоились в «столыпинских галстуках».
Вторая мировая стала бы невозможной – ведь Третий рейх возник как реакция на наступление коммунизма. Ядерное оружие, вполне вероятно, было бы разработано в России, да и в любом случае скоро бы появилось у нее. Как, кстати, и другие глобальные ноу-хау – ракеты, вертолет, телевидение, магнитофоны. И так далее. Сегодня мы имели бы процветающую, промышленно развитую евразийскую конституционную монархию. Сверху – царь, народное самоуправление – снизу. Такую вертикаль власти пошатнуть очень трудно. В общем, Третий Рим во всем великолепии.
...Однако все это лишь хороший сюжет для романа альтернативной истории, вряд ли осуществимый в реальности. Дело в том, что Россия была тяжко больна, и Столыпин, при всей своей гениальности, лечил лишь симптомы болезни. С XVIII века она пребывала в чреватой гражданской смутой фазе этнического надлома. На этом фоне – с русских масонов, декабристов и народников, и вплоть до большевиков – развилась сильнейшая антисистема, раковая опухоль этноса.
Революция случилась не потому, что крестьян давила община, а рабочих – эксплуатация. Не потому, что революционные группы все время пополняла озлобленная еврейская молодежь из-за черты оседлости, которую Столыпин хотел упразднить. И не из-за войны – у Николая II были резоны вступить в нее, а складывалась она для России в целом удачно. Хотя все эти факторы, конечно, повлияли. Однако в бездну Россию толкнула антисистема, разрушившая традиции, исказившая народную мораль.
Но антисистема долго не живет, сегодня мы имеем дело с ее разобщенными, хотя еще очень ядовитыми, остатками. Для полного выздоровления нам как раз и нужны начатые Столыпиным реформы. Ведь сейчас перед Россией стоят в основном те же самые задачи, что и в начале XX века, хотя условия изменилось. А еще при нем совершенно иной была геополитическая ситуация. Главной соперницей могучей России считалась Британская империя, а США – далеким, не очень важным и благожелательным партнером. И – никакой глобализации, никакой угрозы национальной идентичности, никаких мировых финансовых кризисов.
Другое сходство-несходство эпох – внутреннее состояние страны. Столыпин подавил революцию, настоящую, страшную. Сегодня ситуация, слава Богу, не такая. Конечно, нынешние оппозиционеры-либералы очень напоминают своих духовных предтеч-социалистов. Но разница между Савинковым и Навальным очевидна. Есть мнение, что Россия устала от революций. Однако ни в коем случае нельзя допустить и начала революционного процесса.
То есть сегодня есть потребность в обоих Столыпиных – и реформаторе, и контрреволюционере. Но в его деятельности была одна существенная препона – он не был главой государства. А будь он царем, вероятно, его деяния превзошли бы деяния Петра I.
