Мохамед Эльджарх: присутствие российских ЧВК в Ливии преувеличено

Основатель и управляющий директор Libya Outlook Мохамед Эльджарх дал интервью NEWS.ru на полях Ближневосточной конференции клуба «Валдай», в котором оценил перспективы новой военной миссии ЕС в Ливии и дипломатические усилия международного сообщества для урегулирования кризиса. Перепечатано с NEWS.ru.

— По итогам заседания Совета по иностранным делам ЕС было объявлено о готовности Евросоюза начать новую военно-морскую миссию в Средиземном море, а также о возможном запуске военно-воздушной миссии. Как Вы оцениваете подобные шаги?

— Что, на мой взгляд, случилось: европейские министры иностранных дел согласились заменить морскую миссию «София», направленную против миграции в Европу, на новую операцию, задача которой — решить проблему соблюдения оружейного эмбарго в Ливии. Согласно заявлениям, военно-морская и военно-воздушная операция будут осуществляться с конца марта. Многие её детали пока ещё прорабатываются. Европейский союз напуган тем, как Анкара и Москва стараются вклиниться в процесс дипломатического урегулирования в Ливии. В ЕС считают, что именно он должен вести ливийский трек. После начала берлинского процесса европейцы стараются предпринимать практические шаги, в том числе по выполнению резолюции СБ ООН в части оружейного эмбарго, чтобы усилить свои позиции по ливийскому досье. Именно Евросоюз больше всего приобретёт или, наоборот, потеряет — в зависимости от исхода конфликта. Преуспеет он или нет, будет зависеть от многих факторов. У европейцев получилось обеспечить соблюдение эмбарго в ходе морской операции, но удастся ли им это в ходе воздушной? Как они будут реагировать на нарушения? На востоке у Ливии довольно обширная граница с Египтом, которая используется для поставок оружия Хафтару. Правительство нацсогласия в Триполи в основном полагается на поставки вооружений по морю и воздуху. У Хафтара, соответственно, — по суше и воздуху. Если удастся обеспечить соблюдение эмбарго на море и в воздухе, то правительство нацсогласия от этого проиграет, а восток Ливии, наоборот, получит преимущество. Таким образом будет создаваться перекос не в пользу Триполи.

— Говоря о политическом урегулировании: сначала Россия предприняла попытку посадить за стол переговоров главу правительства нацсогласия Фаиза Сараджа и командующего Ливийской национальной армией Халифу Хафтара, но ей это не удалось. Затем ливийским урегулированием занялись в Берлине. На прошедшую в Мюнхене конференцию по безопасности также планировалось пригласить обе стороны, но они не согласились. Видите ли Вы перспективу диалога между Хафтаром и Сараджем и достижения ими соглашения?

— Я думаю, что межливийские переговоры — лучший способ решить конфликт. Но необходимо понимать, что это не просто конфликт между ливийцами, он — многосторонний: региональные силы поддерживают две противоборствующие стороны. Они, как и международные игроки, работают друг против друга, когда дело доходит до дипломатии и резолюций СБ ООН. Пример — Россия и страны Запада. Возможно, что в итоге две стороны встретятся лицом к лицу, но для этого необходимо предпринять ряд усилий по установлению мер доверия и заполнению того вакуума, который образовался за последние десять месяцев. Очень важно, чтобы встреча состоялась, но надо и снизить уровень иностранного вмешательства. Внешние игроки оказывают очень серьёзное влияние, и оно может стать препятствием для межливийских переговоров.

— Рассматриваете ли Вы Россию как одну из внешних сил, вмешивающихся в конфликт? Президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган заявил, что в стране есть не только российские ЧВК: по его словам, высшие военные чиновники РФ координируют войну в Ливии.

— Я думаю, что это лишь риторика со стороны президента Эрдогана. Последние несколько лет в западных СМИ и докладах аналитических центров российское влияние и присутствие в Ливии сильно преувеличивают. Какова реальная картина? С 2015 года в Ливии активно работают частные российские военные компании. В этом нет ничего нового. Раньше они лишь тренировали военных, оказывали им поддержку, помогали внедрять более современную систему командования. То есть ЧВК предоставляли свои услуги и не были активно вовлечены в боевые операции. Однако с августа 2019 года они стали активно помогать ЛНА Хафтара в его стремлении захватить Триполи и играют сейчас роль стратегического подразделения. Если армия сталкивается с непреодолимым препятствием, российские подразделения их устраняют. Речь идёт о снайперах, специалистах по подавлению систем радиосвязи, помощи в использовании продвинутых вооружений и средств ПВО. Тем не менее, это не тысячи, как утверждают некоторые, а лишь сотни людей. И такой уровень был всегда. Российское вмешательство в конфликты в целом характеризуется стремлением с минимальными затратами и ограниченным присутствием получить значительное влияние.

Почему я говорю, что влияние РФ на ливийских игроков ограниченно? 20 января Россия пригласила Хафтара в Москву, чтобы он подписал документ с Сараджем, но он вместо этого покинул город. Он унизил российскую дипломатию. Это развенчивает миф о том, что у России есть значительное влияние на командующего ЛНА. Почему он чувствовал себя достаточно уверенно, чтобы уйти? Потому что он диверсифицировал поддержку извне. Хафтар полагается не только на Россию, но и на ОАЭ, Египет, Саудовскую Аравию и Францию. Он может сказать Москве «нет» и опереться на других внешних игроков. Тем не менее, в будущем российское влияние может вырасти. Вопрос заключается в том, как РФ справится с последствиями «московского фиаско», будет ли больше взаимодействовать с Хафтаром в попытках усилить его зависимость от себя или же отступит и будет работать с другими участниками конфликта. Но второй вариант будет означать частичную утрату влияния.

— Российские дипломаты в официальных заявлениях говорят о том, что Москва работает со всеми сторонами ливийского конфликта. Но есть точка зрения, что Россия больше полагается на Хафтара, чем на Сараджа.

— Я думаю, что РФ осуществляет работу в Ливии на нескольких уровнях: политико-дипломатическом, экономическом и военном. На политико-дипломатическом уровне Россия ведёт переговоры со всеми участниками и принимает официальных лиц от всех сторон конфликта: правительства нацсогласия, правительства в Тобруке, представителей режима Каддафи. На экономическом треке в Москве больше вовлечены в переговоры с правительством нацсогласия, поскольку оно признано международным сообществом. Однако определённые экономические интересы обсуждаются и с Национальной ливийской армией и правительством Тобрука. В частности, когда речь идёт о печати денег для Центрального банка Ливии в Бенгази. На военном уровне Россия взаимодействует с Хафтаром. Конечно, в Москве обеспокоены его бэкграундом — тем, что он двадцать лет проживал в США и связан с ЦРУ, — но продолжают с ним работать. Так, российский министр обороны, глава Генштаба и секретарь Совбеза встречались с Хафтаром, но не с другими ливийскими представителями.

— Считаете ли Вы Хафтара влиятельным игроком? В последнее время много говорят о его возрасте и ухудшающемся состоянии здоровья как о факторах, которые не дадут ему выиграть войну.

— Да, его возраст и состояние здоровья вызывают большую обеспокоенность, прежде всего, у его внешних спонсоров. Все переживают о том, что случится, если завтра его не станет. Но какова альтернатива? Я не думаю, что у кого-то есть ответ на этот вопрос, а он очень важен.

— Можно ли положиться на Хафтара?

— Есть разные мнения. Давайте посмотрим, чего он достиг: Хафтар начал практически с нуля, примерно со 180 сторонников. Сейчас же, по оценкам США, он контролирует более 80% ливийской территории и свыше 95% нефтегазовой инфраструктуры страны. Он добился этого всего за несколько лет и именно поэтому люди думают, что его стратегия может сработать. Тем не менее в Триполи он столкнулся с проблемами из-за поддержки Эрдоганом правительства нацсогласия. Это изменило ситуацию «на земле» и теперь неясно, как Хафтар и его спонсоры будут действовать. Вероятно, Россия и Франция будут серьёзно просчитывать свои шаги, в то время как ОАЭ, совершившие уже более ста поставок вооружений Хафтару, занимают более воинственную позицию и верят в то, что военная победа всё ещё возможна. В следующие несколько месяцев станет понятно, как будут действовать внешние игроки. Одни могут пересмотреть вопрос поддержки Хафтара, другие продолжат ему помогать. Вопрос заключается в том, действительно ли Россия рассматривает Ливию как территорию, на которой нужно наращивать своё присутствие. Заинтересована ли она в реализации сирийского сценария на ливийском востоке или нет? Также есть предположения, что Россия хочет сохранить статус-кво. Тем более нельзя забывать, что Ливия представляет интерес для Москвы и потому, что она важна Европе.

— Многие российские компании, включая «Роснефть», работают в Ливии. Полагаю, это также один из серьёзных факторов…

— Конечно, у всех стран, присутствующих в Ливии, есть свои экономические интересы. Но для того, чтобы защитить их, война не нужна. Важно то, как страны оценивают влияние конфликта на их интересы: нужно ли сохранение статуса-кво и расширение влияния для их сохранения или же лучший вариант — это разрешение кризиса. Это касается не только России, но и США, Франции, Италии, Великобритании, Египта и ОАЭ.

— Может ли сын Каддафи Саиф аль-Ислам сыграть определённую роль в ливийском конфликте?

— Сейчас семья Каддафи так же разделена, как и Ливия: одни поддерживают Хафтара, другие Триполи. Третьи остаются в стороне и верят, что смогут восстановить прежний режим. Саиф аль-Ислам становится всё более публичной персоной, но всё зависит от того, какую роль он мог бы сыграть в будущем. Пока неясно, хочет ли он этого вообще. В любом случае, на его пути стоят два препятствия: первое — Международный уголовный суд обвиняет его в преступлениях против человечности, а второе — его до сих пор требуют арестовать в Триполи. Вероятно, именно по этим причинам он до сих пор и не занял какую-либо конкретную политическую позицию.