Новый глава Кадастровой палаты Парвиз Тухтасунов — о своем назначении и переменах в ведомстве

Парвиз Тухтасунов возглавил Кадастровую палату Российской Федерации. Практически сразу после назначения разразился скандал: нового главу в блогах, а потом и в СМИ назвали «неизвестным таджиком», «восемь лет бывшим безработным», «медбратом» и даже «массажистом». Znak.com поговорил с Тухтасуновым о его реальной биографии, скандале, планах на будущее и причинах, по которым ему предложили возглавить ведомство.

— Вы окончили школу 1253 в Москве. Вы учились в специализированном медицинском классе и поступили в Первый медицинский?

— Я действительно отучился в Первом медицинском, потом два года отучился в ординатуре, затем год в интернатуре, после чего поступил в аспирантуру и собирался делать карьеру в медицинской сфере. Потом я съездил на негосударственную стажировку за границу и постепенно понял, что все же хочу развиваться в иной сфере, в управлении. Тогда я ушел в частную медицину и занимался развитием нескольких частных московских клиник.

— А как вы из этого направления пришли к IT?

— Любое современное развитие связано с IT. Это касается и управления качеством, и персоналом, и самыми разными бизнес-процессами. Как раз в тот период это все активно развивалось, я погрузился в тему и уже занимался именно ей. В дальнейшем я стал работать в инвестиционной компании, где отвечал именно за инвестиции в IT, оценивал проекты с точки зрения целесообразности. После у нас был проект-развлечение с приятелем, который сбросил по своей авторской методике более 100 килограммов веса, и мы стали делать приложение по этой методике. Как раз тогда начался бум на все, связанное с ЗОЖ. Потом уже мне предложили заниматься проектом по созданию Единой федеральной информационной системы о землях сельхозназначения в Россельхозземмониторинге. После этого меня пригласили в Росреестр, где я и проработал более двух лет.

— Давайте еще раз проговорим. Я правильно понимаю, что вы живете в Москве, в России с начала 90-х?

— Совершенно верно. Я родился в Душанбе, но в 1992 году мы с семьей переехали в Москву. В Таджикистане началась война, и все бежали, кто куда мог. Мой отец родом из Москвы, бабушка тоже была в Москве. И с первого класса я учился в Москве.

— Вообще как вы оцениваете историю с вашей «биографией», опубликованной на развлекательном сайте и мгновенно растиражированной в СМИ и блогах? Это похоже на контролируемый скандал.

— Сорвать назначение было уже невозможно, потому что оно уже состоялось. А вот опорочить, отомстить, вывести меня или других людей из себя — думаю, на это и была сделана ставка. Опубликованная «кадровая справка» — это фейк. Те, кто это сделал, сфотографировали настоящую кадровую справку, после чего отредактировали ее так, чтобы получить «биографию таджикского медбрата». Но вообще удивительная же история: эта «справка» была опубликована на портале Pikabu, где обычно публикуются картинки, в четыре утра, после чего мгновенно растиражирована в СМИ и блогах.

— Так медбратом вы работали когда-то?

— Медбратом я работал на последних курсах в институте, в отделении кардиореанимации и интенсивной терапии. Это была довольно философская работа, потому что она касалась вопросов жизни и смерти. За эту работу мне абсолютно не стыдно.

— Какие задачи будете решать на новом месте работы?

— Главная задача сейчас ? это сделать хорошую сервисную компанию для IT-систем Росреестра. Дело в том, что с 1 января 2017 года Федеральная кадастровая палата не занимается учетно-регистрационной деятельностью. Если раньше сотрудники Федеральной кадастровой занимались государственным кадастровым учетом, то с вступлением в силу Закона о государственной регистрации недвижимости эти полномочия перешли к государственным регистраторам прав. С точки зрения услуг у Кадастровой палаты осталась только одна: это выдача сведений из государственного реестра недвижимости. Еще есть направления по выдаче цифровой подписи, ведению публичной кадастровой карты, внесению в реестр недвижимости сведений о границах, но это уже не госуслуги. Поэтому Палате надо трансформироваться.

— С реестрами недвижимости у нас связано довольно много скандалов по различному имуществу чиновников. И периодически звучат предложения ограничить возможность выдачи таких сведений третьим лицам. Как вы относитесь к этому?

— Я думаю, что в современном мире с его скоростью распространения информации все попытки что-либо скрыть обречены на провал. В рамках цифровой экономики что-то скрывать невозможно.

— Кстати, насколько Россия, особенно по сравнению со странами Запада, цифровая страна?

— С точки зрения оказания государственных услуг, банковских услуг, думаю, мы одни из лучших. У нас вообще все всегда развивается быстро. Если мы что-то решаем — мы бежим, не оглядываясь. Так же было с Росреестром. Было два ресурса о недвижимости ? госреестр прав и кадастр недвижимости. Пришла идея, что надо их соединить. Изначально было несколько тысяч разрозненных баз, потом в каждом субъекте создали свои базы по кадастру и реестру прав, и их стало 160, а сейчас все базы объединены в одну.

В конце 2016 года, когда мы пришли в Росреестр, перед нами стояла сложная задача. Был конец года, а с 1 января 2017 года должна была заработать новая система. Но система не была создана, ее просто не было. Мы сперва предложили отложить вступление нового закона в силу, но нас в этом не поддержали. В итоге у нас полтора месяца до нового года, с 1 января надо работать по новым правилам, по которым старая система работать не умеет, а новой системы нет. И денег нет. Мы тогда, собрав свои силы, весь IT-блок Росреестра, друзей, знакомых, сидели и занимались доработкой унаследованных систем, склеивали их. И с 8 января получилось запустить работу по требованию нового законодательства.

— А насколько перспективно направление цифровой подписи?

— Оно неперспективно. Цифровая подпись не совсем удобна. Как минимум она неудобна тем, что ее надо получать, кроме того, ее можно потерять, ее могут украсть. Она по степени защищенности такая же, как обычная подпись. Есть, конечно, одноразовая электронная подпись, на конкретный документ или услугу. Но это не будущее. Будущее — это внедрение новых методов идентификации, например «палец—голос—глаз».

— У вас на столе лежат «Бесы 2.0». Это вы читаете?

— Начал, но пока не закончил. Я сейчас читаю книгу «Семьи и кланы Российской Федерации». Расширяю кругозор.

— Вы считаете себя «молодым технократом»?

— Мне бы хотелось считать себя эффективным менеджером. Мне кажется, за два года я доказал свою эффективность работы в Росреестре.

— Я знаю не так много молодых людей примерно нашего с вами возраста, которые шли бы на госслужбу. Здесь и денег меньше, и больше рисков. Почему вы решили связать отрезок своей жизни с работой в государственном секторе?

— Здесь задачи интересные. Ведь главное — это удовлетворенность от того, что ты делаешь. И то, что ты видишь эффект.

— Насколько сейчас на изменение подходов на госслужбе влияет постепенная смена поколений, когда на смену пожилым чиновникам приходят 30-40-летние?

— Мне кажется, тут дело не столько в смене поколений, сколько в прогрессе. Сейчас все умеют пользоваться гаджетами — даже моя бабушка умеет пользоваться смартфоном. Человек вообще тянется к удобству и простоте, и, если наши сервисы будут простыми, это привлечет людей любого возраста.