Что нам делать с героизацией зла?
Массовый расстрел в Пермском университете потряс всех. Политики, депутаты, руководители страны комментируют происшедшее, предлагая различные рецепты и меры по предотвращению повторения подобного. Страшное преступление свершилось. И — увы! — уже не впервые…
Примерно пятьдесят лет назад, когда я только-только получил погоны лейтенанта милиции, произошло два ЧП. Одуревший от пьянства и жизненных неудач москвич принялся палить из окна своей квартиры по прохожим из охотничьего ружья.
Начальник районного отдела милиции полковник Львов решил задержать преступника самостоятельно. Пошёл без бронежилета — в то время у милиции их практически не было, выбил дверь, получил в грудь заряд крупной картечи и умер на месте.
Капитан милиции Кирьянов возвращался вечером домой со дня рождения товарища и увидел, что из открытого окна подъезда кто-то целится в него из ружья. Быстро забежал во двор, бесшумно вошёл в подъезд и поднялся по лестнице. У окна стояли два молодых парня. У одного в руках двустволка, изготовленная к стрельбе.
Кирьянов, не раздумывая, бросился вперёд, обезоружил и скрутил не только самого стрелка, но и его приятеля, а потом с помощью жильцов вызвал дежурный наряд милиции. Награды никакой не получил.
В суточной сводке происшествий было отмечено, что «задержавший преступников капитан Кирьянов находился в нетрезвом состоянии», что соответствовало действительности, поскольку на днях рождения обычно выпивают.
Безмотивная пальба по ни в чём не повинным людям имела место уже в то время, когда советская власть была крепка и бдительно контролировала жизнь общества и каждого отдельного гражданина. Конечно же, с Америкой, наводнённой оружием, мы сравниться не могли. Каждый выстрел в СССР, произведённый преступником или по преступнику, рассматривался как исключительное событие.
Но даже привычная к оружию и стрельбе из него Америка ужаснулась, когда в 1999 году два старшеклассника школы «Колумбайн» расстреляли своих однокашников и учителей, убив 13 и ранив ещё 23 человека. И скоро стало ясно, что западная цивилизация несёт в Россию не только айфоны и голливудские киношедевры.
Все наши малолетние убийцы, как и заокеанские, в сущности, ничем не выделялись среди сверстников.
Общим у них была замкнутость, проблемы в отношениях с противоположным полом, а также чрезвычайно высокое самомнение и неудовлетворённость тем, что окружающие не способны оценить их по достоинству. Во-вторых, намерения совершить убийство (насколько удалось установить в процессе следствия по уголовным делам) появлялись у них не спонтанно, не под влиянием некоего травмирующего события, а задолго до преступления, которое планировалось достаточно тщательно.
Среди основных провоцирующих причин, конечно же, были названы компьютерные игры-«стрелялки» и интернет, позволяющий потенциальным колумбайнерам объединяться, образовывая группы в социальных сетях.
Российский политолог Яна Амелина, изучающая деструктивное влияние социальных сетей на поведение молодёжи, утверждает, что ядро колумбайнеров в нашей стране насчитывает несколько сотен человек. Запретить играть в «стрелялки», разумеется, невозможно, как и запретить интернет вообще.
Но отслеживать поведение и активность отечественных поклонников массовых убийств в учебных заведениях — прямая обязанность правоохранителей.
Некоторые российские законодатели, желая, видимо, явить свою активность, уже высказались по проблеме оружия. Как известно, после трагических событий в США тоже появлялись предложения о существенном ужесточении правил приобретения и владения огнестрелом, однако реализованы они не были. Первое, что сделали в Америке, — значительно усилили охрану учебных заведений. Как физически, так и технически.
Предложения наших депутатов намного радикальнее. Например, запретить приобретать охотничье оружие лицам до достижения 21 года и даже более. Предложение довольно странное, поскольку ровно в 18 лет юный призывник получает доступ к боевому оружию со всем необходимым боезапасом. В армии тоже иногда стреляют в сослуживцев, однако совершенно по иным причинам.
Ещё более радикальное предложение — изъять у населения всё огнестрельное оружие, которым оно — население — владеет на легальных основаниях.
В принципе предложение неплохое. Поскольку оружие это целиком и полностью охотничье, такой шаг мог бы спасти немало безвинных зверюшек и птичек, погибающих от рук любителей пострелять. Ведь, отбросив лицемерные рассуждения об охоте как о некоем виде спорта, следует признать, что нынешние охотники выходят в леса и поля вовсе не для того, чтобы обеспечить семью пищей и тёплыми шкурами, а именно ради убийства. Именно количеством убийств они гордятся в среде таких же энтузиастов.
Однако и это предложение совершенно абсурдно. На руках у населения в настоящее время находится более 6 миллионов стволов. Трудно предположить, что большинство с радостью согласится расстаться со своим имуществом, порой весьма дорогостоящим. Да и для организации такого изъятия понадобятся несметные силы правоохранителей, у которых и так забот по горло.
А это значит, что миллионы наших граждан, не пожелавших по разным причинам подчиниться, автоматически станут преступниками. К тому же это только учтённое оружие.
Сколько в тайниках хранится стволов, похищенных с военных складов, откопанных на полях сражений Великой Отечественной войны чёрными копателями и доведённых до вполне рабочего состояния, самоделок, изготовленных в подпольных мастерских, — не знает никто.
Да и поможет ли? Вспомним майора Евсюкова, вовсе не охотника, расстрелявшего из табельного пистолета посетителей и персонал универсама. А в двух случаях российские колумбайнеры приходили в учебные заведения с изготовленными самодельными взрывными устройствами, которые лишь случайно не привели в действие. Да и помимо огнестрельного оружия злоумышленник может отыскать немало средств истребления ближних.
Как же поступить?
Психологи справедливо указывают, что необходимо аккумулировать энергию молодёжи, направляя её на созидание. Но в какой сфере? От общественной, политический деятельности молодёжь категорически отстранена. Даже стихийное волонтёрское движение в деле охраны окружающей среды власть зачастую рассматривает как вторжение в сферы её деятельности и скрытую подготовку протестов.
Нужны положительные примеры, пропаганда личностей, являющих собой морально-нравственные ориентиры для молодого поколения, говорят психологи и педагоги.
А где взять? Тех, «делать жизнь с кого». Вспоминается популярный в конце 1980-х телемост СССР — США с Владимиром Познером и Филом Донахью. Молодёжным аудиториям — советской и американской — был задан вопрос: кого вы могли бы считать нравственными ориентирами для подрастающего поколения?
Американцы без затруднений назвали Мартина Лютера Кинга, мать Терезу и Махатму Ганди. Наши ребята после довольно продолжительной заминки — Павла Корчагина и (как ни странно!) Чапаева. Книжный и кинематографический персонаж! Думаю, сегодня и их-то никто не вспомнит. Да и взрослые при ответе на такой вопрос надолго задумаются.
Свято место пусто не бывает. Идеологические лакуны неизбежно заполняются случайным, мусорным, порой чрезвычайно опасным материалом. Призывы политиков и идеологов вернуться к традиционным ценностям — что это, толком и объяснить-то не могут! — продуцируют всё ту же щемящую, тоскливую пустоту. Хотя бы потому, что у разных народов нашей страны и ценности, и традиции разные, что естественно.
Сегодня нам нечем противостоять «тлетворному влиянию Запада», помимо жёстких запретов — иногда нелепых и не вызывающих ничего, кроме раздражения, — что прямо подталкивает молодёжь к самостоятельному поиску альтернативы.
А в условиях полной открытости информационного пространства, предоставленного человечеству интернетом, сделать это совсем нетрудно.
Противоестественной, отвратительной героизации «школьных стрелков», докатившейся и до нас, должна быть противопоставлена честная и умная массированная пропаганда. Высокое искусство убеждать о несовместимости преступного, страшного зла с нормальным человеческим существованием.
Способно ли на это сегодня Российское государство?
Вопрос остаётся открытым.
Борис Руденко