Алекс Долль и Open Opera Project представят новый вид искусства
О том, почему «Цветы» абсолютно новый жанр на современной сцене и как живут слуги Мельпомены, художник рассказал корреспонденту «Чистовика»
Молодой живописец с мировым именем Алекс Долль родился в 1990 г. в Оренбурге и уже успел обрести признание не только в России, но и во всем мире. Его работы представлены в собраниях музеев и частных коллекциях в России, Италии, Франции, Лихтенштейне, Швеции и Швейцарии. Сегодня Алекс не собирается останавливаться на достигнутом и готов презентовать публике новый масштабный проект, который объединит галереи, театры, музеи и ведущие арт-площадки. Работа над шоу проходит совместно с оперными артистами Виталием Макаренко и Марией Гридневой, пианистом Александром Романовским и многими другими представителями мира искусства.
– Как Вы познакомились с ребятами из Open Opera Project?
– Это было на одном из моих вернисажей в галерее на Таганке, к слову, последнее время ее курирует мой товарищ и коллега «по цеху» маэстро Андрей Бартенев. Так вот ребята пришли в галерею к своему другу-фотохудожнику Игорю Панкову. На самом деле, когда мы встретились впервые, то частично друг друга не поняли, не увидели.
Когда нас представили, я подумал, что оперные певцы обычно очень экстравагантные и высокомерные. Есть даже целый рейтинг, составленный одной социологической организацией. Так вот, самые эпатажные в мире искусства – балерины. После балерин идут оперные певцы, затем – музыканты, и только потом – художники и поэты. Говорят, что девушку из балета нельзя приглашать в самый дорогой ресторан – она закажет все: мясо, рыбу, щи, салаты. Люди из балета тратят страшно много энергии на репетициях, так что и съедают все подчистую, даже крошек не остается.
После того вернисажа прошло чуть меньше года, и Мария и Виталий пригласили меня на свой концерт в Российском доме науки и культуры в Берлине. В то время я работал над новыми проектами в Берлине и ощущал сильную меланхолию, ностальгию. Меня не покидали мысли о том, что в России бурлит настоящая жизнь, над Кремлем горят звезды, по Красной площади прогуливаются люди, а меня нет среди них. Берлин для меня не сравнится по культуре, колориту и краскам с Москвой. Я принял приглашение на концерт, и так началось наше дружеское общение.
Русских по темпераменту, менталитету, ходу мыслей можно сравнить разве что с итальянцами. В России среда располагает к творчеству, многие приезжают в Россию специально, чтобы получить вдохновение. Русскую классику любят абсолютно все – Чайковского, Рахманинова знает весь мир.
– Вы сразу договорились о совместных проектах?
– Сначала я рассказал ребятам о своем проекте «Солнечные дети» и позвал в Оренбург. Раньше они никогда не общались с детьми с синдромом Дауна и не могли представить, как музыка подействует на этих особенных людей. На изумление и радость всех – дети слушали, танцевали, кружились, подходили и обнимались. Каждый получил максимум положительных эмоций. Концерты этой программы были благотворительными, и все заработанные деньги мы передали фонду «Солнечные дети».
Затем у меня родилась идея новой серии работ. Берлин – это город, в котором до сих пор отражается эхо минувшей войны. В некоторых местах становится очень страшно или эмоционально тяжело. В самом центре города, недалеко от Бранденбургских ворот, находится памятник жертвам холокоста, по другую сторону Тиргартена – мемориал павшим советским воинам. Невольно задумываешься над тем горем, которое для всех принесла война.
Ко всему добавляются климатические условия Северной Германии – тяжелые, свинцовые тучи висят над городом. Невольно вспоминаешь известную антивоенную песню «Where Have All the Flowers Gone?» / «Скажи мне, где цветы» Пита Сигера и Джо Хикерсона о цветах, которую я, правда, знаю только в интерпретации на немецком языке.
Сумбурно, не имея какой-либо конкретной цели, я взял три холста и наполнил их яркими цветами, затем повесил на стену, и мне стало гораздо легче находиться в той комнате, где я работал. Когда ко мне приходили гости, то первое, что я видел – их улыбки. Живопись, как и любой вид искусства, значительно влияет на психическое здоровье человека.
Именно эта серия из 30-и работ называется «Цветы». Размер полотен разный: есть 2 на 1,5 метров, а также 1,2 метра на 10 см, то есть такая тонкая-тонкая полоска. Все картины уникальны по характеру, настроению, колориту, цветовой гамме. Мы решили не останавливаться на холстах и также раскрасили флакон от «Fairy», шары, стулья. По масштабу проект можно сравнить с «Русскими сезонами» Сергея Дягилева. «Цветы» будут представлены в России, Швейцарии и Германии.
– Почему «Цветы» характеризуют как новый жанр искусства?
– Представьте себе, человек приходит в выставочный зал, галерею, музей, театр, концертный зал и видит цветы на картинах. Когда он попадает в помещение, изображения начинают активно влиять на него, он получает энергию, у него меняется настроение, появляются новые ощущения.
После этого визуального впечатления посетитель проходит к сцене, которая оформлена цветочными декорациями. Колонны состоят из цветов, а сердцевины выполнены в виде светодиодов. Когда человек проходит мимо, световые декорации мигают, имитируя его движения. Получается такое световое шоу-инсталляция.
Плюс, в исполнении дуэта Open Opera Project Виталия Макаренко (баритон) и Марии Гридневой (сопрано) прозвучат композиции классической оперы: Верди, Беллини, Бизе. Также будет играть музыка пианиста Александра Романовского.
Завершит шоу танец нашего коллеги из Берлина – танцора балета Александра Абдукаримова, последние 10 лет работающего в Staatsballett Berlin. В Москве есть Большой театр, а в Берлине – Staatsballett. В завершении действия Александр выйдет на сцену, при этом его тело будет расписано цветами. Во время своего танца он «потеряет свою личность» и превратится «в эмоцию»; будет танцевать в образе весь расписанный цветами.
Нельзя не добавить, что в ходе создания проекта мы сотрудничали со многими производителями, продукцию которых можно будет приобрести на «Цветах». Мы дарим человеку наслаждение настоящим чистым искусством во всех его проявлениях, объединяя живопись, танец, музыку, текстиль, парфюмерное искусство.
– С какими компаниями были совершены коллаборации?
– Цветы должны пахнуть. Специально для проекта «Цветы» французский парфюмерный дом делает новую серию ароматов. Из 30 работ парфюмеры выбрали 5 и создали к каждой из них уникальный аромат. Зритель сможет в прямом смысле понюхать картины, почувствовать запах цветов.
Также потрясающие русские дизайнеры с мировым именем из текстильной компании «Radical Chic» занялись изготовлением шелковых платков. Специально для проекта «Цветы» они создали линейку шарфов и платков-паше. Кроме того, с нами работают ювелирные компании, которые делают мужские и женские украшения: запонки, брошки, подвески, серьги, браслеты. Цветы сегодня смотрятся простым, легким народным дизайном и напоминают работы русских ювелиров-ремесленников.
– Откуда Вы берете вдохновение?
– Я считаю, что вдохновение – это часть рабочего процесса.
Для того чтобы пришло вдохновение, надо вставать и что-то делать. Если ты будешь просто лежать на диване, ничего не произойдет. Я встаю к холсту, начинаю работать, и рождается интерес.
Во время творческого процесса ты как будто куда-то улетаешь, существуешь в реальном мире только физически, а сам находишься в пространстве картины, и внешний раздражающий фактор никак не может нарушить это состояние. Тело подстраивается под условия внешней среды на автомате. Я думаю, что у всех творческих людей появляется подобное ощущение при занятии любимым делом.
На самом деле, подобное состояние может привести к очень страшным последствиям, и я, таким образом, много раз заболевал. Например, в Берне у меня очень холодная мастерская – там и зимой нет отопления – и, когда я заканчивал работу над той или иной картиной, то понимал, что уже практически мертвец. У меня леденели руки, ноги, я вдруг понимал, что уже не день, а ночь или утро, у меня болит желудок, потому что я сутки ничего не ел, поскольку не заметил, как за работой прошел не только день, но и ночь, и наступило утро.
Возможно, у творческих людей часто возникают депрессивные состояния, потому что именно то состояние, в котором артист творит на сцене или в мастерской подобно наркотику. Когда я долго не занимаюсь творчеством, то начинаю злиться, переживать, появляется истеричное состояние. Когда нет запаха красок и масла, жизнь становится страшной.
– Творческие люди часто прибегают к запрещенным веществам, алкоголю?
– Если им так нравится, то это их выбор. Я сам с удовольствием могу выпить бокал хорошего вина. Это помогает пищеварению, жизненному процессу. Не вижу в этом ничего плохого. Вспомните Средние века, когда вся Европа и Россия пили вино, так как не было чистой воды, а в древности вино считалось напитком Богов, соединяющим землю, воду, солнце и воздух. Я работал в церкви с 5 лет и знаю, что такое вино, которое льется рекой. Одно дело – бокал, и совсем другое – это злоупотребление «зеленым змием». Во всем нужно знать меру.
– Сложно было влиться в арт-тусовку в Москве?
– Знаете, я лет с 18 являюсь самым молодым членом Союза художников России, почетным академиком Российской академии художеств и самым молодым кавалером ордена «За служение искусству». Сложно это или нет, я не знаю, но не считаю себя частью тусовки. Само название противоречит искусству. Как можно назвать высокое искусство тусовкой? Это изначально подразумевает непрофессионализм или что-то неадекватное.
Дело в том, что я никогда не был частью общества. Сначала я работал в церкви лет до 13, затем жил в другой стране и влился в ее культуру, хотя так и не стал ее частью. Во времени я тоже чужой, и некоторые события мне непонятны, я воспитывался в другой эпохе, потому что церковь консервативна и «застряла» далеко в прошлом.
– Какое будущее у искусства?
– Пока есть человек – будет искусство. Если бы его не было, то мир бы не рухнул, но оно делает жизнь краше.
Искусство является отражением той или иной эпохи. Важная роль искусства сегодня – это духовная составляющая. Художники выступают за мир, и это движение очень важное. Миссия искусства – красота, чтобы всем хотелось жить и радоваться.
– За сколько Вы продаете свои картины?
– Ценовая политика на рынке живописи сегодня сильно варьируется. Объект искусства оценивается совершенно по-разному, все зависит от материала, времени, автора. Свои первые работы мне приходилось продавать по очень низкой цене – галеристы-скупщики меня просто обманывали, покупая мои работы практически за бесценок, а потом выставляли их на продажу в десятки, а порой и сотни раз дороже. Тогда у меня не было имени, известности, но я вынужден был прибегать к их помощи, чтобы иметь возможность покупать еду, краски, арендовать жилье. Со временем ситуация изменилась. Сейчас мне достаточно средств, для того чтобы продолжать творить, путешествовать, помогать другим. Думаю, что говорить о цене произведений искусства не так интересно.
– Каким будет Ваш следующий проект?
– Я пишу серию работ о моде, законодателях стиля. Около 30 работ будут посвящены таким культовым личностям, как Коко Шанель, Ив Сен-Лоран, Карл Лагерфельд и так далее. Добрые дружеские отношения, сложившиеся с историком моды Александром Васильевым, наложили определенный отпечаток. В его коллекции более 50 тысяч костюмов артистов кино, театра, эстрады. Я думаю, это будет очень интересно.
Кристина Татарникова
