Иван Филипов
Опубликовано: 19:03, 17 декабрь 2018
По материалам: znak
Другие новости

Россия ветшает. Политолог Александр Кынев — о внутриполитических итогах и значении 2018-го

Россия ветшает. Политолог Александр Кынев — о внутриполитических итогах и значении 2018-гоДмитрий Азаров / Коммерсантъ

До Нового года — две недели. Пора подводить итоги. Во внутренней политике в 2018-м произошло немало значимых и знаковых событий. Год начался с американского «кремлевского доклада», сильно попортившего кровь нашей политической и бизнес-элите. Потом — кошмар «Зимней вишни», сгоревшей ровно через неделю после президентских выборов. Катастрофа открыла последний (формально) президентский срок Владимира Путина.

Во время избирательной кампании нам обещали прорывные, вдохновляющие национальные проекты, а после выборов шокировали пенсионной реформой, повышением налогов и цен. Все лето и осень прошли под знаменем массового протеста. До антирекордных, «докрымских» отметок упали рейтинги и президента, и «Единой России». В некоторых регионах избиратели с удовольствием «прокатили» кандидатов партии власти. «Элита» ответила в духе «мы вам ничего не должны».

Какие настроения в «верхах» и в обществе отражают и формируют эти события? Наш эксперт — политолог Александр Кынев.

Александр КыневZnak.com

«Санкции — это история о неадекватном восприятии окружающего мира»

— Александр Владимирович, в этом году Запад продолжил политику усиления санкций и дал понять, что в ближайшее время не собирается их сворачивать и даже наоборот. Своей антизападной позицией Кремль ставит перед нашей компрадорской элитой решительное условие: выбирайте, где и с кем оставаться — здесь или там?

— Для начала я сошлюсь на недавний доклад «Левада-центра», который свидетельствует о том, что резко выросло число россиян, выступающих за улучшение отношений с Западом. Вообще, я не думаю, что стоит говорить о какой-то грани: что она наступила в какой-то определенный момент и что-то резко поменяла. Это накопительная история, когда постепенно, шаг за шагом, дают отложенный эффект решения, принятые несколько лет назад. Многие вещи осознаются не сразу. Вначале бахвальство: у нас все хорошо, у нас много ресурсов, нам дадут много денег. Но со временем выясняется, что ресурсы кончаются, оказывается, что и партнеры не такие уж надежные, и денег не торопятся давать.

Санкции — это история о неадекватном восприятии окружающего мира и таких же представлениях о правилах игры. Нарушение правил — это девиация. Силовая элита сама себе придумала сказку, что весь мир такой же, а значит, она ничем не хуже и может вести себя так, как ей нравится, за рамками норм приличия.

Силовая элита сама себе придумала сказку, что весь мир такой же, а значит, она ничем не хуже и может вести себя так, как ей нравится, за рамками норм приличияKremlin.ru

Возьмем, например, ситуацию с тараном в Керченском проливе. Это классический пример «выстрела себе в ногу». Никто не может понять, зачем это нужно было делать, никаких политических очков на международной арене Россия не получила. Получила только новый повод для ужесточения санкций, которые сегодня и так мешают экономике страны.

Здесь же можно вспомнить историю с журналистом Брилевым. Действительно, многим кажется: «А что такого? Человек имеет право быть поданным Великобритании». Но дело не в этом, а в двойных стандартах, именно они меняют восприятие ситуации. По его телеканалу тех, кто получил какой-то зарубежный грант или сходил в зарубежное посольство, называют предателями, и это ничего, так и надо. Это и вызывает возмущение: один подход у власти к себе и другой — к оппонентам.

Они придумали свой мир, в котором им кажется, что они могут жить как хотят и плевать на всякие нормы приличия. И я не думаю, что в этом году произошел какой-то водораздел между Кремлем и политической элитой в целом. Ситуацию с санкциями можно сравнить с ветшающим домом. Он ветшает, ветшает, ветшает, а в какой-то момент обваливается потолок. Он обваливается потому, что все предыдущие годы шло накопление дефектов, — и вот результат.

И в уходящем году дом просто продолжил ветшать. Те, кто понимает, что крыша может обвалиться, уезжают. Это касается не только оппозиционеров, гражданских активистов, ученых, студентов и бизнесменов. Это касается и вчерашних сподвижников режима — бывших депутатов и губернаторов. Те, кто не может уехать, уходят во внутреннюю эмиграцию. Есть и те, кто плывет по течению. Есть у меня один такой знакомый, который еще несколько лет тому назад сказал мне: «Что ты нервничаешь, переживаешь? Расслабься и плыви по течению».

История британского гражданства Брилева — это история о двойных стандартахKremlin.ru

С другой стороны, я бы не стал сгущать краски. Есть те, кто занимает амбивалентную позицию. Это порождает разные фейсбучные войны: как, вы согласились войти в Совет по правам человека? И все в таком роде. Я сам вхожу в экспертный совет при председателе Центризбиркома и нередко слышу в свой адрес: продались властям! А я считаю, что сейчас есть возможность пытаться взаимодействовать с системой, не отождествляя себя с ней. Ситуации, когда все поделились на черных и белых, у нас нет.

— Кремль устраивает такая ситуация, когда он запускает в свой «огород» тех, кто себя с ним не отождествляет? Может быть, так постепенно начнется его разложение изнутри?

— Я думаю, в Кремле вообще не думают о такой проблеме, прошел ли водораздел, как поделилась элита и так далее. Там подходят к проблемам на политическом поле технологически, утилитарно. Например: кандидат в губернаторы, на которого делали ставку в Кремле, проиграл. Возникает проблема — возникает потребность в ее решении.

«Произошла разбалансировка системы, и наверху — непонимание, что, куда и как идет»

— Одним из самых заметных процессов этого года стало углубление классовой пропасти и антисоциальная риторика правящего класса. «Бедным быть не стыдно», «государство не просило рожать», «ешьте макарошки», о строительстве детсадов «пусть заботятся ваши деды и отцы» и так далее. Что с ними произошло, почему вдруг развязались языки?

— То, что мы наблюдаем, это элементы энтропии системы. Уже произошла ее разбалансировка, и наверху — непонимание, что, куда и как идет. Обратите внимание на недавнее самоубийство видного красноярского «единоросса», первого вице-спикера Красноярского Заксобрания Алексея Клешко. Я знал этого человека 18 лет. И мне доводилось слышать от наших общих знакомых, как Алексей переживал из-за того, что был вынужден голосовать за повышение пенсионного возраста, хотя был с этим не согласен, как и многие другие «единороссы».

Сложилась ситуация, в которой даже участники системы не понимают, что и зачем происходит. Их бросают на амбразуру, а потом делают вид, что все это они сделали по собственной инициативе. Исчезает ощущение смысла происходящего. И в каждом конкретном субъекте начинают понимать процессы по-своему. Для кого-то это заканчивается фрустрацией и личной трагедией, как для Алексея Клешко. Для кого-то это сигнал вести себя так, как это делает Глацких и прочие подобные ей. Они думают: ну раз такое говорят наверху, то и я так же буду говорить.

«Для кого-то это сигнал вести себя так, как это делает Глацких и прочие подобные ей»Яромир Романов/Znak.com

Или, например, ситуация с отменой концертов рэперов. Сначала кто-то на местном уровне проявил инициативу, и концерты сорвали. Теперь, когда скандал вышел на федеральный уровень и прошла встреча рэперов с депутатами Госдумы, ищут, а кто же дал отмашку наверху? И выясняется, что никто. Это тоже говорит о том, что система разбалансирована. Все это следствие отсутствия внятных представлений об образе будущего, о том, что будет завтра. А тем временем растет энтропия.

— В этом году Путин и его правительство обрушили на голову населения целый снежный ком антисоциальных решений. Это потому, что у Путина последний срок и ему уже нечего терять?

— В последние годы у Кремля общее внимание с внутренней политики перешло на внешнюю. И сам Путин, и его окружение настолько переключились на глобальные политические игры, что им стало казаться, что во внутренней политике у них все стабильно. И разного рода социалка была для них на последнем месте. Эксперты правительства сказали, что нужно сделать такой шаг, принять целый ворох антисоциальных законов и постановлений, и в Кремле особо спорить не стали: надо — значит надо, все равно у нас рейтинг большой. Это с одной стороны.

А с другой — это от иллюзии абсолютной управляемости социально-политических процессов. Иллюзия основана на том, что в 2016 году «Единая Россия» получила три четверти голосов в Госдуме, Путин на президентских выборах тоже получил солидный процент — рекордные почти 77%. Последние несколько лет региональные выборы были полностью управляемы, и «Единая Россия» получала отличные результаты. Возникло ощущение: что бы мы ни делали, все пойдет как по маслу, никаких преград не возникнет. А в случае чего у нас есть мощные инструменты пропаганды: черное объявим белым, и все поверят, мы это уже не раз проходили.

И правда, непопулярные меры принимались и раньше. Я не думаю, что усиление социального бремени на население — черта этого года. Была история с монетизацией льгот — и все обошлось, революции не случилось. Затем появилась система капремонта, народные деньги куда-то подевались. Ну поворчали, а потом все затихли. В Москве растет число платных парковок и тарифы на них. Все это началось не в этом году. Поэтому, предлагая провести пенсионную реформу, никто всерьез не представлял риски того, что люди это могут не поддержать и телевизор не поможет. В Кремле не ожидали такого поворота событий, что население воспримет пенсионную реформу в штыки.

И сегодня мы видим ситуацию, когда власть вошла в диссонанс с ее базовой электоральной группой. В этом уникальность текущей ситуации. Что такое путинское большинство? Это те самые люди, которые ностальгируют по Советскому Союзу, их мышление направлено в прошлое: «а вот раньше было лучше…» и так далее. Вся госполитика последних 15 лет была построена на апелляции к этой возрастной группе. Ее холили и лелеяли, старались сделать все, что может понравиться этой группе. Во время той же монетизации льгот пострадали в основном жители крупных городов, где был развит общественный транспорт. А жители маленьких городов и сел, периферии, наоборот, получили денежную прибавку. Но теперь главный удар нанесен именно по базовой группе поддержки власти. Замечу, не специально. Просто решили, что все обойдется.

Поэтому, на мой взгляд, главным внутриполитическим итогом уходящего года стал конец романа власти и ее базовой социальной группы, на которую она опиралась долгие годы.

— То есть по необходимости, из-за снижения цен на нефть и из-за санкций, правящий класс переходит от социального покровительства к неолиберализму?

— Наша госполитика всегда была гибридной. С одной стороны, в ней были сугубо либеральные вещи типа плоской шкалы подоходного налога, стремления государства избавиться от лишних функций и так далее. В этом направлении много было сделано с 2000 по 2004 год. Но где-то с середины нулевых идет тренд на огосударствление крупного бизнеса, на все более активное вмешательство государства в частный бизнес. При сохранении элементов либерального экономического курса первого срока — все последние годы мы наблюдаем становление госкапитализма и госкорпораций. По сути дела, сегодня нет крупного бизнеса, который был бы независим от власти. На мой взгляд, этот курс с большим трудом может считаться либеральным. Госкапитализм — это не либерализм. Меры по усилению фискального давления на бизнес я тоже не считаю либеральными.

«В усиление протестного движения не верю»

— Жертвой всех вышеперечисленных мер пала «Единая Россия». Ее репутация была брошена на амбразуру, чтобы поддержать непопулярные шаги правительства. Ее рейтинг резко упал. Ее не «сольют»?

— В ближайшее время этого не произойдет. Власть будет держаться за статус-кво столько, сколько это возможно. Скажем, проиграли выборы губернаторов в четырех регионах — какие объяснения? Там политтехнологии не сработали, тут надо было пораньше убрать предыдущего губернатора. С проблемами пытаются справиться точечными решениями. В этой манере в ряде регионов, где выборы пройдут в 2019 году, глав решили сменить заранее: в Липецкой, Курской, Курганской областях.

Если в сентябре следующего года выяснится, что это не помогает, ситуация остается стабильно тяжелой и они проигрывают, как Тарасенко (врио губернатора Приморья до конца сентября 2018 года. — Ред.), тогда дело, может быть, дойдет до более жестких и системных решений. Но если ситуация не примет катастрофического характера, я абсолютно убежден, что ничего принципиально меняться не будет. Дальнейшее будет связано со сценариями выборов в 2021 году, когда мы будем выбирать Госдуму. Но детально об этом можно говорить только по результатам выборов 2019 года.

«Убогая, полуживая системная оппозиция, которую будут тянуть и сохранять, насколько это возможно»Znak.com

Так или иначе, власть будет до последнего биться за тот пейзаж, который есть сейчас. С одной стороны, убогая, полуживая системная оппозиция, которую будут тянуть и сохранять, насколько это возможно. Если кто-то в этой среде будет усиливаться, в игру введут спойлеров, разные мелкие партии. С другой стороны, основа власти, «Единая Россия». Все разговоры из прошлого о том, что политической системе нужны две ноги — две партии власти, так и остаются разговорами, сотрясением воздуха, на практике никто в этом не заинтересован. Один ресурс не может разделиться и до обеда работать на одну партию, а после — на другую. Это чревато неразберихой. Поэтому пока хоронить «Единую Россию» рано.

— Вы сказали «убогая, полуживая системная оппозиция». Но в этом году в Омской области губернатором стал Бурков из «Справедливой России», во Владимирской — Сипягин из ЛДПР, в Хабаровском крае — Фургал из той же ЛДПР. А разве кандидаты от КПРФ плохо показали себя на последних выборах? И не только на губернаторских — в Орловской области, в Хакасии и Приморье, но и в местные думы. Разве это не свидетельство того, что происходит реанимация оппозиции?

— Это не заслуга той же КПРФ. Это побочный эффект того, что власть делает сама. КПРФ просто пользуется чужими промахами. Что сделала КПРФ, чтобы получить эти голоса? В 2016 году в тех регионах, где у КПРФ были сильные позиции, она вообще не выдвинула кандидатов. Слила кампании в Новосибирской области, Красноярском и Алтайском краях. Очевидно, что по многим регионам шло согласование кандидатур в администрации президента.

Но даже если где-то КПРФ и побеждает, то сильно политическую картину это не меняет. Посмотрите на Тольятти: выяснилось, что под вывеской КПРФ в местную думу пришли во многом представители тех же групп, которые раньше шли от «Единой России», и спикером они выбрали единоросса. То есть КПРФ, наоборот, делает все возможное, чтобы, не дай бог, не выиграть там, где не надо. В том же Приморье КПРФ отказалась выдвигать кандидата на повторных выборах, Ищенко пошел как самовыдвиженец.

Другое дело, что электорату деваться некуда. И когда происходят такие вещи, как повышение пенсионного возраста, он голосует за любую имеющуюся альтернативу. На сегодня такой альтернативой является КПРФ. Это действительно партия, в ней реально много независимых людей, которые могут проявлять самостоятельность по отношению к высшему партийному руководству. Там не только партийная номенклатура, которая готова делать все, что ей скажут сверху, там есть независимые молодые люди, которые через партию пытаются попасть в политику и во власть. И более того, такая ситуация порождает внутрипартийный конфликт между старым поколением номенклатурщиков и молодежью.

— Как вы относитесь к инициативе Алексея Навального одолеть «Единую Россию», голосуя за кого угодно, только не за «единороссов»?

— По факту это уже происходит. Жизнь сама сформировала такой ответ населения: ах, вы так? — тогда и мы так. Например, победа Сипягина — как раз тот самый ответ. Во Владимирской области отказали в регистрации кандидату от КПРФ Максиму Шевченко. И что сделали люди? Проголосовали за Орлову? (Экс-губернатор, проигравшая выборы в текущем году. — Ред.). Нет, они проголосовали за Сипягина. А разве он какой-то большой оппозиционер? Он был просто спойлером КПРФ. Но люди отдали ему свои голоса назло действующей власти.

«Навальный взял на вооружение существующую практику и решил ее отточить»Znak.com

Навальный только взял на вооружение эту практику и решил ее отточить. Благодаря его PR-талантам в дальнейшем этот подход будет усиливаться. Мне будет забавно наблюдать, когда Навальный и его команда станут призывать голосовать за какого-нибудь кандидата, который вовсе не оппозиционер, а вполне себе лояльный спойлер и в ответ он будет возмущаться и говорить, что никакого отношения к Навальному не имеет, что против того, чтобы его поддерживали. Навальному не дают интегрироваться в систему, и он делает все, чтобы дестабилизировать ее изнутри. Мотив и инструменты понятны.

— Системную оппозицию вы называете «полуживой». А что с несистемной?

— Если через какое-то время выяснится, что система уже не способна давать ответы на вызовы, не может перезапустить старые проекты и начать новые, тогда у несистемной оппозиции появляются шансы. Тогда ей могут позволить на каких-то условиях войти в легальное поле. Но и то для того, чтобы расколоть оппозиционное поле в целом. Логика такая: пусть тот же Навальный лучше борется с КПРФ, а не с нами.

Но, на мой взгляд, этот сценарий маловероятен. Если власть и будет запускать какие-то проекты, то созданные ею самой и подконтрольные ей. Чужие проекты ей никогда не нужны, она всегда их боялась. Люди, которые себе на уме и не ходят на совещания в администрации, в системе не нужны.

— Но политика не делается только в администрациях, она бывает несанкционированной. Есть ли потенциал у стихийного протеста, неорганизованного в партии или движения? Митинги против реновации, против мусорных свалок и тому подобное — могут ли они пошатнуть систему или заставить ее меняться?

— Неорганизованный протест не страшен для власти. Даже если за ним стоят какие-то мелкие организации, как в случае с реновацией и мусорной реформой, в масштабе страны они не страшны. Если в стране нет значимой элитной группы, способной заниматься организацией какой-либо политической кампании, то весь протест уходит в никуда. Все упирается в наличие лиц, которые способны вести борьбу против правящей группы, толпа сама себя не организует.

— Ваш прогноз на 2019 год, какие изменения вы предчувствуете?

— Социально-экономическая ситуация будет ухудшаться. Но в усиление протестного движения я не верю. Люди только тогда начнут куда-то выходить, когда коснется их лично. При монетизации льгот люди вышли на улицы не тогда, когда был принят закон, а когда они почувствовали на себе действие этого закона.

Россияне стали тратить на продукты почти треть дохода

Соответственно, власть будет реагировать только на конкретные вспышки недовольства, без изменения политики в целом. Если в каком-то регионе случится накал социальных страстей, тогда она предпримет определенные меры. Если же будет только ворчание и недовольство, то ей ничего и делать не придется.

Правда, результатом ворчания может оказаться низкий результат кандидатов от власти на выборах. А это для нее болезненно. Поэтому сейчас ее задача — следить, проглотило ли население «горькую пилюлю», вернулось ли оно к привычной жизни или же протестное настроение приняло постоянный характер и люди стали регулярно голосовать против выдвиженцев от власти.

— В последнем случае, надо полагать, в качестве кандидатов от «оппозиции» будут снова использованы фигуры типа Сипягина и Буркова. Спасибо за ответы.

P. S. Комментируя выборы губернатора Приморья, Александр Кынев назвал в Facebook Олега Кожемяку «большим художником» и «рисованным губернатором»: у политолога вслед за приморскими наблюдателями большие подозрения, что результаты выборов были «нарисованы», сфальсифицированы.

Ctrl
Enter
Заметили ошЫбку
Выделите текст и нажмите Ctrl+Enter
Обсудить (0)