В Москве простились с правозащитницей Людмилой Алексеевой. Репортаж Znak.com

Сегодня в Москве простились с правозащитницей, главой Московской хельсинкской группы Людмилой Алексеевой. Церемония состоялась в Центральном доме журналистов на Никитском бульваре, куда, по оценкам корреспондента Znak.com, пришло несколько сотен человек. Среди тех, кто пришел отдать дань памяти Алексеевой, были послы США и ряда европейских стран, уполномоченный по правам человека Татьяна Москалькова, глава Совета по правам человека при президенте РФ (СПЧ) Михаил Федотов, политики Дмитрий Гудков и Алексей Навальный, актриса Лия Ахеджакова, телеведущая Татьяна Лазарева, глава Счетной палаты Алексей Кудрин, поэт Лев Рубинштейн, вице-президент Адвокатской палаты Москвы Генри Резник, председатель Государственной думы Вячеслав Володин, первый заместитель руководителя администрации президента Сергей Кириенко и президент России Владимир Путин.

Буквально в пяти метрах от подземного перехода на пересечении Арбата и Никитского бульвара в ряд были выстроены рамки металлодетектора, а за ними — несколько десятков полицейских в зимних бушлатах. Каждого, кто пришел проститься с правозащитницей Алексеевой, внимательно досматривали, проверяли даже букеты цветов. Людей просили развернуть бумагу и газеты, куда они прятали цветы от холода и мокрого снега с дождем.

Когда на часах было немногим больше десяти утра, у здания Домжура выстроилась очередь. В большинстве своем это были взрослые и даже пожилые люди. Тех, кому меньше 30, на церемонии прощания с Алексеевой — единицы. «Я не удивлен, что таких молодых, как я, здесь мало. Я, скорее, огорчен», — рассказал Znak.com 17-летний Даниил, который отпросился у учителей с уроков в академии, чтобы проститься с Людмилой Алексеевой. «Алексеева — человек вне времени, вне политики, она не подстраивалась ни под кого. Она всегда шла к своей цели, где бы она ни находилась, в СССР, США или современной России, отстаивала мысль, что главная ценность в жизни — сам человек. Мы должны быть благодарны ей, что она научила нас бороться за людей», — добавил школьник.

Пока пришедшие проститься с Алексеевой приближались ко входу в Дом журналистов, многие обсуждали, что Тверской суд Москвы не отпустил на церемонию арестованного за пост в Facebook правозащитника Льва Пономарева, много лет проработавшего вместе с Людмилой Алексеевой. «У меня нормативных слов просто нет… Только мстительные суки, подлые твари могли так поступить», — заявил корреспонденту Znak.com поэт Лев Рубинштейн. Он также добавил, что смерть Алексеевой воспринимает как личную трагедию: «От нее всегда шла волна сердечности при любом общении, человек чудесный. Она всегда могла подойти ко мне, к полузнакомому человеку, чтобы просто погладить по голове. Как бабушка настоящая. Не зря же у нее прозвище было такое».

«То, что Льва Пономарева не отпустили [проститься с Алексеевой] — политическое решение. Это делается для того, чтобы другим неповадно было везде по улицам скакать, а потом на прощание проситься. Вообще все должны знать, что [в России] решаете не вы. Все это так грустно и так безнадежно. Сама смерть Алексеевой ужасна, да еще вытворяют [власти], что хотят», — сказала правозащитница Алла Фролова.

Тем временем в здании Дома журналистов всех людей вновь просили пройти сквозь рамки металлодетектора, показать содержимое сумок и рюкзаков. По краям лестницы, ведущей на второй этаж, где проходило прощание с Алексеевой, стояли траурные венки. Больше всех в глаза бросался венок, принесенный Татьяной Москальковой, он казался вычурным, был значительно больше и ярче остальных. На то, чтобы проститься с главой Московской хельсинкской группы, у каждого, кто пришел, было не более 30 секунд. В зале, где проходила церемония, за передвижениями людей строго следили сотрудники службы безопасности. Всех просили, не толпясь, возложить цветы к гробу Алексеевой и выходить из зала, где остались родные и близкие Алексеевой, а также представители СМИ, получившие аккредитацию от пресс-службы президента России.

Примерно около 12 часов дня стали поступать сообщения, что территорию вокруг Домжура оцепила полиция. Людей перестали пускать на церемонию прощания, не подпускали их к зданию ближе чем на 50 метров. Стало очевидно, что все готовятся к приезду главы государства, чья пресс-служба накануне анонсировала визит Путина. В весьма заметном напряжении прошли следующие 30 минут. К гробу Алексеевой подходили те, кто успел до приезда Владимира Путина пройти все этапы досмотра и попасть в Дом журналистов. Сотрудники ФСО все тщательнее смотрели на людей, оставшихся в зале, выводили тех, кому быть там якобы было не положено. «Чье это мероприятие? Путина, что ли?» — прозвучала реплика из зала.

Ровно в 12 часов 30 минут на сцене, где стоял гроб, из-за тяжеловесных черных кулис появился Владимир Путин. Под непрекращающееся стрекотание фотовспышек президент возложил букет ярко-красных роз к гробу Алексеевой и сел рядом с ее сыном Михаилом Алексеевым. Они обменялись буквально парой фраз, после чего Путин, не сказав ни единого слова, покинул Дом журналистов. Визит президента продлился две минуты.

Стоило Путину скрыться за тяжелыми кулисами, как в зале прощания начался гул. Операторы федеральных каналов, получив заветные кадры, которые, судя по всему, будут крутить в вечерних выпусках новостей, стали в полный голос обсуждать, что пора убирать камеры, сворачивать кабели, да и вообще уходить. Спокойная атмосфера прощания вдруг превратилась в неконтролируемый хаос. Даже в тот момент, когда со сцены глава СПЧ Михаил Федотов начал читать стихотворение памяти Людмилы Алексеевой, в зале не становилось тише. «Какой же он козел, даже здесь успел нагадить», — дрожащим от слез голосом сказал мужчина лет 50, сжимавший в руках вязаную шапку. Он, конечно, имел в виду не Михаила Федотова.

Одной из первых выразить соболезнования в связи со смертью Алексеевой вышла на сцену омбудсмен Москалькова. Ее выступление, как и венок, что она принесла, было пафосным. «Светлая память светлому человеку с огромным сердцем, с огромным желанием помогать людям, потому что она любила людей. Совершенно примечательно, что вчера был день прав человека, совершенно примечательно, что именно сегодня состоится Совет [по правам человека] при президенте, на котором всегда была Людмила Михайловна. Это первый день, когда ее не будет. Но Валерий Васильевич [Борщов — член Московской хельсинкской группы] сказал, что ушла эпоха. А мне кажется, что эта эпоха только началась, она укрепилась, потому что в нее вдохнула жизнь удивительная женщина, маленькая ростом, но с огромной силой воли. Такая, казалось бы, передвигающаяся с помощью других людей, но летящая над этими людьми. Для меня она стала и другом, и соратником, и учителем (в этот момент кто-то сердито выкрикнул: „Она стала вашим оппонентом!“)… Да, и оппонентом. Но удивительно, как она умела вести диалог с властью, со своими оппонентами, потому что для нее важен результат. Любой компромисс ради результата. Светлая память. Земля ей будет пухом. Великому просветителю, великому человеку низкий поклон от нас, кто сегодня профессионально защищает людей, кто не может поступать иначе. Людмила Михайловна, вы сегодня будете с нами на СПЧ при президенте, и вчера, и сегодня ваше имя звучало. Вы очень верили в Россию», — завершила свою речь Москалькова, сделав не то в сторону гроба, не то в сторону телекамер земной поклон. На протяжении всего выступления Москалькова держалась так, будто давала итоговое интервью федеральным каналам, ее голос ни разу не дрогнул, кажется, даже тени искренней скорби не было на ее лице.

Неискренность в словах омбудсмена заметили и те, кто выступали следом за ней. «Я хочу избежать некоторого, как мне кажется, ненужного и избыточного пафоса, который я сегодня услышал в некоторых выступлениях, — начал свою речь председатель партии „Гражданская инициатива“ Андрей Нечаев, — Людмила Михайловна была потрясающим человеком, со всеми слабостями и недостатками, но у нее был удивительный внутренний стержень, эта была железная леди российской правозащиты. Одно дело быть правозащитником сейчас, и совсем другое — быть правозащитником в мрачные брежневские времена. Для этого действительно нужно было реальное мужество, смелость, потому что речь шла не о нескольких сутках в спецприемнике, хотя и это неприлично и отвратительно, речь шла об угрозе жизни и свободе на многие годы. Но Людмила Михайловна решила пойти на создание Московской хельсинкской группы, которые была осознанно диссидентская, осознанно оппонирующая властям. Все это вызывает глубочайшее уважение. У нас время сейчас такое, что у нас не осталось моральных авторитетов. Наверное, сегодня мы прощаемся с последним», — сказал Нечаев.

«Все слова какие-то пустые, не знаю, где найти те слова, которые были хоть как-то в состоянии передать то, что мы чувствуем, — вышла к микрофону глава фонда „Холокост“ Алла Гербер. — Мы, конечно, часто бываем в нашей стране униженными, конечно, мы бываем возвеличены теми, кто жил рядом с нами. А рядом с нами жили Андрей Сахаров, Дмитрий Лихачев, и рядом с нами жила и еще долго будет жить наша дорогая Людмила Михайловна Алексеева. Каждый из нас хотя бы раз в жизни встречал человека, на которого бы хотелось равняться (хотя это глупое пионерское слово). Людмила Михайловна была таким человеком. Мужество, воля, сила, достоинство. Все это в ней было, но самое главное, Людмила Алексеева была олицетворением необыкновенной доброты и в том, как она смотрела, и как говорила, и как молчала, и уже тем более как делала. Она нас учила (опять какое-то ужасное школярское слово), но правда — учила не бояться. Мы ведь очень боимся вслух подумать, и иногда даже молча подумать. Боимся совершить, состояться, боимся быть честными людьми. Очень важно не бояться думать так честно, так смело, как она, протягивать руку, как протягивала она. Это трудно. Людмила Михайловна, милая моя, когда я узнала, что вас нет, я сильно плакала. Я понимала, потому что мне никто не скажет — как вы, „Аллочка“. Спасибо, моя дорогая, за все», — не сумев сдержать слез, говорила Гербер.

«Правозащитное движение России осиротело. Такие правозащитники настоящие, которые начинали свою деятельность в тоталитарном режиме, ходили по тюрьмам и психушкам, которых выдавливали из страны, они несли идею правозащиты. Основная норма Конституции, что права человека — высшая ценность. Эта норма появилась благодаря усилиям в том числе и Людмилы Алексеевой и ее соратников. Все теряет смысл, если права человека начинают раздаваться исходя из политических пристрастий, идеологических установок, религиозных убеждений. Эта мысль, которая в Конституции, которая говорит нам, как можно построить достойное государство. А построить его можно только на основе признания свободы и достоинства личности. Когда Алексеева вернулась из эмиграции, она сказала, как только появилась возможность: „Я увидела страны, где свобода и права человека соблюдаются, и я хочу, чтобы это соблюдалось и в России.“ Вот это настоящий патриотизм!» — сказал Генри Резник.

Поднявшаяся на сцену журналист Зоя Светова сразу акцентировала внимание на том, как много на церемонии прощания было сотрудников полиции: «Знаете, я подумала, когда пришла сюда, что я в оккупированной стране, у нас похороны и много ОМОНа». «Сотрудничество с властью должно быть в том, чтобы вырывать [из ее рук] людей, которые сейчас в тюрьмах. Надо сейчас спасти тех, кого не успела достать из тюрьмы Людмила Михайловна», — подчеркнула Светова, отметив, что нужно создать «список Алексеевой», куда бы вошли имена тех, кто сейчас невинно осужден или арестован.

Людмилы Алексеевой не стало 8 декабря. Она скончалась после продолжительной болезни в Московской клинической больнице № 15.