Илья Демуцкий: «В опере «Для черного квадрата» два рояля звучат как оркестр»
О ТИТУЛЕ «САМОГО ВОСТРЕБОВАННОГО КОМПОЗИТОРА В МИРЕ»
— Я спокойно реагирую на любые формулировки. Это такой же бизнес, в том числе журналистский. Такая форма подачи материала. Я не в ответе за других людей. [Мне все равно] кто как думает, как формулирует — ради бога. Раньше меня все время называли молодым композитором. Наконец эта формулировка от меня отпадает. Хотя я не могу сказать, что она меня сильно раздражала. Действительно, вы назвали Пярта и Филипа Гласса — это живые классики. Как и [Родион] Щедрин, [Кшиштоф] Пендерецкий. Я не пытаюсь ни с кем конкурировать. А востребованность — наверное, имеется в виду, что… Ну много, действительно, у меня работы. И по всему миру. И далекие планы на много лет вперед. Да, пожалуй, в композиторской среде, тем более в моем поколении, это нетипично.
СКОЛЬКО УШЛО ВРЕМЕНИ НА СОЧИНЕНИЕ ОПЕРЫ «ДЛЯ ЧЕРНОГО КВАДРАТА?»
— От задумки, от того момента, когда автор идеи Игорь Конюхов (режиссер и продюсер, основатель театра «Новая опера» в Нью-Йорке. — Прим. ред.) со мной связался, прошло почти пять лет — это был 2014 год. Но из них большую часть времени писалось либретто. Потому что изначально идея была в том, чтобы перевести «Победу над Солнцем», оригинальный текст Крученых, на английский язык. У Игоря и у [либреттиста] Оли Масловой, моих соавторов, была задача адаптировать это произведение для сцены США. Перевести со всеми играми слов. Мы же знаем, что в тексте алогичные, абсолютно бессмысленные какие-то звуки, отдельные слоги. И они [Игорь Конюхов и Ольга Маслова] хотели поиграть с языком и сделать такое же нечто интересное, но на английском.
ЧЕМ ЕГО НЕ УСТРОИЛ СУЩЕСТВУЮЩИЙ ПЕРЕВОД «ПОБЕДЫ НАД СОЛНЦЕМ»
— К нему есть вопросы. Была задача — создать новый перевод. Но в процессе мы поняли, что это произведение не очень актуально. Потому что время ушло вперед, прошло больше ста лет, и просто переводом этого текста мы ничего не добьемся.
Я сразу отдал полный карт-бланш своим соавторам, сказал им: «Пока вы не закончите текст, я не начну писать музыку». Где-то два года назад они закончили текст, я написал первый акт, и мы его прочитали — сделали воркшоп в Чикагском университете на вокальном факультете. Блестяще ребята исполнили. Два рояля, солисты, хор. Я посмотрел [и понял], что это все работает, что мне все нравится, что я хочу именно в такой инструментовке [работать дальше], что мне не нужен оркестр, ничего другого. И что эта опера получилась не камерной. Поскольку камерная опера подразумевает меньший состав, а тут получается, что у нас только солистов десять человек. Плюс хор и два исполнителя, то есть почти двадцать пять человек на сцене — до тридцати человек, в зависимости от хора. То есть это большой состав.
ОПИРАЛСЯ ЛИ НА АУТЕНТИЧНЫЙ ЗАМЫСЕЛ ФУТУРИСТОВ?
— Нет, не опирался. Просто мне понравилось звучание. Тот баланс. Два рояля — казалось бы, это нечто от салона, всего лишь вы поете под рояль. Нет, это не так, потому что у меня два рояля звучат как оркестр. Тут же отсылка к Стравинскому, к его «Свадебке», которую он писал для четырех роялей и ударных. Мне понравился этот состав, я посмотрел этот первый акт, который был прочитан в Чикагском университете, мы там кое-что исправили, и я написал второй. Получается, с декабря [2017] до апреля [2018 года]. И тогда же пришла идея исполнить премьеру здесь, в Новой Третьяковке.
О ФИЛОСОФИИ СВОЕЙ МУЗЫКИ
— Вы знаете, я как композитор не задаюсь, как правило, никакими глубокими философскими вопросами. Потому что это задача музыкальных критиков — анализировать мою музыку. Я когда пишу музыку, я ее не анализирую. «А какими средствами я передам супрематизм?» — я об этом не думаю. Меня ведет текст. Я хочу рассказать историю. Весь концептуальный путь проделали мои соавторы в тексте. Там уже есть тот или иной смысл, та или иная идея, посыл. А я только или поддерживаю это музыкой, или [что-то ей] противопоставляю. Моя задача — передать эмоцию в музыке, поддержать то, что они хотели сказать. Да, окрасив какими-то своими штучками и просто добавив свое «я».
ОБ ОТЛИЧИЯХ ОПЕРЫ «ДЛЯ ЧЕРНОГО КВАДРАТА» И «ПОБЕДЫ НАД СОЛНЦЕМ»
— Я все это посмотрел для общего развития, но… С точки зрения, например, музыки, которая до нас не дошла, — а ее пытались воссоздать [в разное время], — но я просто знаю исторически, что это был перформанс. В 1913 году люди пришли, нахулиганили, поиграли на расстроенном, разбитом каком-то корыте, и все были довольны, возмущены и так далее. То есть это было нечто провокаторское. У нас задачи провокации не стоит. Потому что у меня музыка — в противовес [материалу], она абсолютно лирична. Есть и лирика, и эмоции, и минималистические какие-то приемы использованы, то есть музыка абсолютно разнообразна. У меня была задача положить текст на музыку и рассказать историю. Но так, чтобы ваше ухо не только над текстом работало, но и над музыкой тоже.
О РАЗЛИЧИИ ГЕРОЕВ ДВУХ ПРОИЗВЕДЕНИЙ
— Там была глобальная история победы над солнцем, и в принципе как такового сюжета там не было. Все построено на алогичности. Мы не понимали, что происходит, и текст нам не помогал. У нас же, наоборот, есть несколько микросюжетов, есть несколько действующих персонажей, которые взаимодействуют друг с другом, и их в единое [действие] сводит некое желание, стремление уничтожить солнце. Они уничтожают солнце, и во втором акте у нас просто уже новая история о том, как они оказываются в новом мире. Плюс там есть любовная история, довольно трагичная. Главного героя у нас нет: все десять солистов равноправны.
ОБ ОБВИНЕНИЯХ В ТОМ, ЧТО ОН ПИШЕТ СЛУЖЕБНУЮ МУЗЫКУ
- Что такое служебная музыка, я, честно говоря, не понимаю. Если я выполняю поставленные передо мной режиссером и хореографом задачи — упрекать меня в этом довольно странно. Вроде бы говорят: «Музыка прекрасно работает в постановке, но сама по себе, конечно…» Честно сказать, меня не волнуют мнения ни коллег, ни музыкальных критиков, потому что мне важно мнение исполнителя. Если я вижу, что артисты подходят и говорят: «Илья, напишите для нас оперу», — для меня это важнее любого мнения любого из людей пишущих.
ОБ АВАНГАРДНОЙ ЭСТЕТИКЕ ОПЕРЫ «ДЛЯ ЧЕРНОГО КВАДРАТА»
— Поэтому мы и ставим! У нас абсолютно, совершенно другое будет высказывание. И это интересно! Тогда авангард начался, и в принципе многие же [до сих пор] работают в той же эстетике и считают, что они авангардисты. А речь о произведении, которое было написано более ста лет назад. Но я-то к этому спокойно отношусь. Я не провозглашаю, что я новатор или революционер в чем-то. Я провозглашаю цикличность. И, возможно, это в некотором роде стеб. То есть да, мы тоже в «Черном квадрате» будем играться и стебаться. Таков жанр.
(Алексей Киселев, «Афиша Daily», 21.11.18)